Белый вождь - Страница 57

В общем, было решено, что дон Хуан со своими пеонами возвратится домой; обратно на ранчо уйдут и пеоны Карлоса; они покроют дом новой крышей – только это и нужно было сделать после пожара, так как стены уцелели, – и останутся там, словно ничего не случилось. Не призовут же их к ответу за дела хозяина!

О том же, где укроется теперь сам Карлос, не должен знать никто, кроме одного-двух верных друзей. Он, конечно, сумеет найти себе пристанище. И в открытой прерии и в какой-нибудь пещере в горах он все равно что дома. Он обойдется и без крыши над головой. Звездное небо ему милее, чем раззолоченный потолок какого-нибудь дворца.

Тагносам велели хранить тайну. Обошлись без клятв. Тагносы – люди не из болтливых, к тому же они знали, что их собственная безопасность, а может быть, и жизнь зависит от их молчания.

Наконец обо всем уговорились, но Карлос и его спутники задержались на привале почти до захода солнца. Потом все сели на коней и мулов и снова поскакали вниз по руслу.

Когда они отъехали примерно с милю, один из тагносов выбрался по склону из ущелья и направился через прерию к югу. Он должен был возвратиться в долину тропинкой, ведущей на окраину Сан-Ильдефонсо. Этой тропки он достигнет только к ночи, и, конечно, вряд ли кто-нибудь встретится ему: ведь вокруг рыщут «дикие» индейцы!

Немного спустя из ущелья выбрался второй тагнос и поехал в том же направлении, что и первый. Затем их примеру последовал еще один, потом еще и еще... и наконец в ущелье остались только дон Хуан, Антонио и Карлос. Тагносам велели добираться домой разными дорогами, а более сметливых направили самыми запутанными тропками. И вряд ли в крепости нашелся бы такой солдат, который мог бы их выследить.

Карлос и два его спутника покинули ущелье последними, тоже повернули вправо и въехали в долину СанИльдефонсо у самого ее конца. Было уже совсем темно, но все трое хорошо знали дорогу и к полуночи достигли дома молодого скотовода.

Они не решились подъехать к дому, не произведя сначала разведки. Но оказалось, что все спокойно и солдаты здесь еще не появлялись.

Карлос поспешно обнял мать, рассказал о том, что произошло за день, дал кое-какие наставления дону Хуану и, вскочив в седло, простился с ними.

За ним следовал Антонио с мулом, навьюченным съестными припасами. Они выехали из долины и направились к Льяно Эстакадо.

Глава XXXIX

На следующий день опять произошло событие, взволновавшее жителей Сан-Ильдефонсо, и без того взбудораженных рядом необычайных происшествий.

Около полудня через город в крепость возвращались уланы, посланные на поиски убийцы – так теперь называли Карлоса. Никаких следов его они не нашли, но в предгорьях натолкнулись на большой отряд воинственных индейцев. Произошла отчаянная схватка, было убито много индейцев, но, как обычно, оставшиеся в живых ухитрились унести трупы товарищей, вот почему солдаты возвратились без их скальпов. Однако они захватили гораздо более существенный трофей – молодую девушку, родом из Сан-Ильдефонсо, которую они вызволили из рук индейцев. Как полагает капитан Робладо, доблестный начальник экспедиции, это та самая девушка, которая была похищена несколько дней назад из ранчо в дальнем конце долины.

Капитан и несколько человек, находившихся при спасенной пленнице, остались на площади, остальные вернулись в крепость.

У Робладо были свои причины избрать именно этот путь, вовсе не самый короткий, и задержаться в городе. Прежде всего он хотел сдать свою подопечную местным властям. Затем пускай все горожане своими глазами увидят, что это он ее привез: ведь она – живое доказательство того, какой великий подвиг он совершил. И наконец, для него это удобный случай покрасоваться перед неким балконом.

Капитан осуществил все три своих намерения, но не все вышло так, как ему хотелось. Не умолкала труба, возвещая о прибытии солдат, спасенная пленница находилась среди них на виду, и конь капитана Робладо – не без помощи острых шпор гарцевал самым невероятным образом, но все понапрасну: Каталина на балкон не вышла. Ее не видно было среди конторщиков и слуг, и, когда гордый победитель отъехал от балкона, торжество на его лице сменилось угрюмым разочарованием.

Через несколько минут он спешился перед Домом капитула и передал девушку с рук на руки алькальду и другим отцам города. Эта церемония сопровождалась цветистой речью, в которой приводились некоторые потрясающие подробности спасения пленницы, выражено было сочувствие ее родителям, к т о б ы о н и н и б ы л и, а под конец оратор высказал предположение, что несчастная жертва, наверно, и есть та самая девушка, которую похитили индейцы несколько дней назад.

Все это выглядело как нельзя более правдоподобно и убедительно. Робладо, сдав свою подопечную алькальду, сел на коня и отъехал, сопровождаемый бурей восторгов; отцы города провожали его громкими славословиями, жители – рукоплесканиями и криками «viva».

– Да вознаградит вас Бог, капитан! – доносилось до его слуха, когда он выбирался из толпы.

Проницательный наблюдатель заметил бы в этот миг странное выражение, промелькнувшее в уголках глаз Робладо, – иронию и вместе с тем сильное желание рассмеяться. И действительно, доблестный капитан едва не расхохотался в лицо восторженной толпе. Он сдерживался лишь потому, что хотел насладиться шуткой вместе с комендантом – к нему он теперь спешил.

Но вернемся к пленнице.

Обступившая ее толпа жаждет удовлетворить свое любопытство. Как ни удивительно, но именно это чувство преобладает. Сочувствия почти незаметно, хотя при подобных обстоятельствах его следовало бы ожидать. Лишь очень немногие произносят: "Бедняжка! ", и эти немногие – преимущественно бедные темнокожие туземки.